Праздники любви / Les Fêtes galantes / Serbările galante. Франция-Румыния, 1965. Режиссер и сценарист Рене Клер. Актеры: Жан-Пьер Кассель, Филип Аврон, Мари Дюбуа, Жан Ришар и др. Прокат в СССР с 10 апреля 1967: 10,4 млн. зрителей за первый год демонстрации. Прокат во Франции: 0,8 млн. зрителей.

Режиссер Рене Клер (1898-1981) – подлинный классик Киноискусства («Антракт», «Париж уснул», «Под крышами Парижа», «Молчание – золото», «Красота дьявола», «Ночные красавицы», «Большие маневры», «Все золото мира» и др.), прославившийся еще в 1920-е годы, в эпоху Великого Немого…

Действие комедии «Праздники любви» происходит в так называемые галантные времена (конец XVII - начало XVIII веков), когда смелому капралу удается примирить двух враждующих королей…

В год выхода «Праздников любви» в советский кинопрокат журналист и кинокритик Михаил Белявский (1904-1982) писал о нем очень тепло:

«Знаменитый французский кинорежиссер Рене Клер давно мечтал поставить комедию о войне. … Видимо, прославленного актера, поэта, журналиста, кинодраматурга и режиссера останавливала почти неизбежная необходимость, говоря о войне, коснуться хотя бы некоторых трагических аспектов современных боевых действий огромного масштаба. А совместить это с комедийностью — трудно.

И все же, Рене Клер… создал комедию на военном материале, но перенес действие в XVIII век, в эпоху пышных мундиров, напудренных париков, плащей, шпаг, во времена, когда войны были уделом солдат-наемников, специалистов-профессионалов. В этом — еще одна нелепость, противоестественность войн, ведение которых люди сделали своей профессией, окружили ореолом романтики и старались обставлять смертельное противоборство враждующих армий как можно красивее и галантнее.

Вот об одной из таких войн и рассказывает замечательный мастер киноискусства. Рассказывает в свойственной ему манере…

Уже сам отбор материала, объектов изображения содержит элемент насмешливого отношения автора к происходящему. Рассказ о галантных любовных и военных подвигах своих героев, при всем изяществе, внешней изысканности и привлекательности изложения, Рене Клер ведет в тоне, если не явного, то скрытого, вежливого издевательства и над персонажами фильма, и над забавными, порой нелепыми ситуациями, в которые они попадают, и, главное, над тем, что является причиной всех стремительно развивающихся на экране событий, — над войной.

Носителями оружия смеха стали и исполнители ролей, выразив авторский замысел в той же легкой, непринужденной манере, в какой выдержан весь фильм…

Так сражения и утехи, рыцарские подвиги и поединки, любовь и дружба, неподвластные законам и бедствиям войны, ее капризам — все то, о чем повествует фильм «Праздники любви», стало предметом разговора о значительном и важном, а оружие смеха в этом разговоре является еще одним, существенным и веским аргументом, убеждающим в правильности точки зрения автора» (Белявский, 1967).

Однако киновед Виктор Божович (1931-2021) считал, что «Праздники любви», увы, нельзя отнести к лучшим работам Рене Клера:

«В свое время Рене Клер высказал мысль, что некоторые старинные картины и гобелены являют собой не что иное, как неподвижное кино и, кажется, только и ждут, чтобы режиссер оживил их своей волшебной палочкой. Теперь автор словно решил осуществить эту идею. И вот ожившие персонажи XVIII века начинают разыгрывать наивный и замысловатый сюжет, где феодальные междоусобицы переплетаются с амурными похождениями и интригами. … На какой-то момент режиссер дает нам почувствовать, что у блестящих дворян «века кружев» за их галантными играми скрывалось полное пренебрежение к человеческой жизни, наивный, но тем более безжалостный аморализм. «Утопить!», «Повесить!», «Четвертовать!» — эти слова жеманные аристократы бросают то и дело, потряхивая кружевными манжетами и поднося к носу флакончики с ароматическими солями. …

Впрочем, все это дано лишь намеком. Ведь Рене Клер ставил свой фильм по тем же законам политеса и «вежества», в которых осознавал себя галантный век. Он делал комедию, и малая толика жестокой иронии должна была придать ситуации остроту, но не нарушить чистоту жанра. Переход в трагикомедию или тем более в трагифарс режиссером не был предусмотрен. …

Таков был последний фильм в творческой биографии Рене Клера — фильм, увы, не ставший творческой победой шестидесятивосьмилетнего режиссера. Ему не удалось сохранить комедийную легкость, стремительный музыкальный ритм, которые отличали его лучшие произведения.

Излагая содержание «Празднеств любви», я ловлю себя на том, что оно слишком легко укладывается в слова. А ведь Рене Клер предупреждал: подлинно кинематографичен такой сюжет, который не может быть изложен словами.

Описывая «Под крышами Парижа», или «Свободу нам!», или «Молчание — золото», мы можем только намекнуть на художественное богатство этих фильмов, но не исчерпать его. Быть может, в случае с «Праздниками любви» автор ошибся, и ему следовало делать не фильм, а литературную новеллу?

Другое объяснение постигшей режиссера неудачи состоит в том, что его захлестнуло обилие предоставленных ему материальных средств. На экране то и дело сменяются пышные декорации, скачут всадники, дефилируют сотни пеших статистов. Громоздкие мизансцены требовали точнейшей организации, тщательного продумывания, неослабного внимания. А актеры тем временем играли приблизительно, озабоченные главным образом тем, чтобы вовремя занять положенное им место в сложных многофигурных композициях.

Да и исполнители попались не самого высокого класса. Можно только мечтать о том, во что превратил бы роль Жоликера незабвенный Жерар Филип. Но Жерар Филип умер, а вместо него у Клера был Ж.-П. Кассель, которому не хватало непосредственности, легкости и обаяния. Однообразны в своих актерских решениях были также исполнители других ролей.

Рене Клер всегда отличался способностью извлекать максимальный художественный эффект из минимальных материальных средств. В «Праздниках любви» мы наблюдаем нечто прямо противоположное. Чуть ли не целый батальон одетых в старинные мундиры солдат марширует следом за белой курицей, а желаемого комического эффекта не получается. Вовсю стараются пиротехники, рвутся гранаты, из траншеи, где только что сидели напомаженные гренадеры, летят оторванные руки и ноги — а зритель недоумевает... Режиссер признал постигшую его неудачу: «Сатира получилась недостаточно острой. И потом, если бы я работал во Франции, все шло бы живее, фильм был бы легче, стремительней» (Божович, 1985: 231-233).