Борис Штейфон родился в Харькове в 1881-м году в очень интересной по тем временам семье. Его отцом был крестившийся в православие еврейский мастеровой, а матерью – русская женщина, дочка дьякона. Предполагается, что смена религии его достопочтимым батюшкой являлось делом искренним. Раз уж тестем являлся представитель РПЦ, значит, зятю явно доверяли.

Стоит думать, что дети этой четы совсем не считали себя евреями. Поскольку их родитель после крещения стал для соплеменников «не рукопожатным», то они росли вне иудейской религии и традиций еврейского народа. Поэтому не стоит ставить вопрос: как человек такого происхождения мог служить Гитлеру? Очень просто: мог, поскольку евреем себя не считал.

Александр Штейфон, отец нашего героя, стал купцом третьей гильдии, а если по-нашему – мелким предпринимателем. Звезд с неба не хватал, надеялся передать дело сыну, но тот предпочел пойти по военной стезе. Борис сначала закончил реальное училище – дореволюционный аналог ПТУ, только гораздо престижнее. Затем отправился в Чугуевское юнкерское училище, одно из лучших учебных заведений для российских военных.

После выпуска был зачислен в 124-й пехотный Воронежский полк, в составе которого участвовал в японской войне. В том числе, в наиболее горячих ее сражениях – под Ляояном, Шахэ и Мукденом. Получил за службу Георгия разных степеней. В перерыве между двумя войнами успел закончить Николаевскую военную академию – главный центр военной мысли в России.

В первую мировую Штейфон воевал на Кавказе, был ответственен за проведение разведки. Именно этот офицер сыграл ключевую роль в подготовке и осуществлении штурма Эрзурума – крупнейшего из городов на востоке Турции. Быстро рос в чинах и званиях, представлялся к наградам, заслужил огромное уважение своего шефа Юденича, который отзывался о нем в превосходных тонах.

Как и многие русские офицеры, после победы красных жил на территории Сербии. Публиковал военные труды, не терял связей с бывшими соратниками, при возможности им помогал. Зарабатывал на жизнь преподавательской деятельностью и писательством. Судя по всему, всегда испытывал надежду вернуться в строй.

Этот случай представился в 1941-м году. Многие русские эмигранты преподавали в этой стране военное дело, а после начала Второй мировой вступили в югославскую армию. Когда она бездарно проиграла войну, Сербия была оккупирована вермахтом. Многие местные коммунисты стали винить во всем белых, и генерал Скородумов предложил создать оккупационным властям охранный корпус для защиты офицерских семей.

В задачу этого формирования входило противодействие местным партизанам – как четникам, то есть, патриотам-националистам, так и коммунистам Тито. Но в конце концов пришлось сражаться с наступающей Красной Армией на территории нынешней Хорватии. Когда Скородумов стал слишком часто конфликтовать с немцами, его решили заменить на Штейфона. Поскольку по происхождению он был еврей, немецкое командование затребовало из оккупированного Харькова документы о его семье и крещении по православному обряду. Его воспринимали, как мишлинга, т.е. полукровку. Таких и в вермахте было достаточно.

Впрочем, и он не оказался для немцев таким уж послушным: старался добиться возможной самостоятельности, требовал лучшего отношения к своим бойцам, способствовал всемерному улучшению снабжения. Все время, пока Штейфон стоял у командования, он заявлял о необходимости перебросить его на восточный фронт. Это предложение никогда не было удовлетворено, но зато к нему прислали в качестве пополнения пленных красноармейцев. Правда, к апрелю 1945-го года охранный корпус все равно потерял треть бойцов. А в конце концов, и его начальник отправился в мир иной – принял лекарство и мирно ушел во сне.

Был ли он нарушителем военных законов? Безусловно, да. В Сербии до сих пор помнят поступки его ребят. Был ли он коллаборационистом? Уже более спорно: этот человек никогда не присягал СССР и всю свою жизнь считал себя противником советской власти. Был ли он предателем своего народа? Тоже далеко не однозначный ответ – он воевал далеко от родной земли.

После войны вопрос судьбы охранного корпуса был решен правительством Великобритании, поскольку заместитель Штейфона вывел соединение в зону юрисдикции этой страны. Ни один из бойцов не был выдан в СССР, в отличие от казаков и солдат РОА.