В 1874 году общественность Петербурга была взбудоражена неординарным событием: в результате жестокой травли со стороны правительственных и военных кругов известный художник Василий Васильевич Верещагин снял с выставки, а затем сжёг три свои картины:

"Забытый" "Окружили – преследуют" "У крепостной стены: Вошли!.."

Всё дело было в том, что этими полотнами художник обличал войну, что, конечно же, пришлось не по душе правящему царскому режиму. Картина "Забытый" изображала лежащего на опустевшем поле брани русского солдата и стаю круживших над ним воронов.

Уничтоженная картина вдохновила Модеста Петровича Мусоргского и Арсения Аркадьевича Голенищева-Кутузова на сочинение баллады. Поэт и композитор значительно раздвигают сюжетные рамки. Образу мёртвого солдата они противопоставляют образ его жены, баюкающей сына и поющей о скором возвращении отца, которому уже не суждено увидеть родные края. Тон баллады суров и гневен. Драматизм её обостряется сопоставлением двух предельно контрастных картин: поля боя, о котором рассказывается в ритме траурного марша, и сцены в родном селении, обрисованной надрывной мелодией колыбельной песни:

Это удивительно, но наиболее знаковые произведения Мусоргского, как непревзойдённого мастера передачи острых человеческих переживаний, так или иначе вдохновлены Смертью.

Фортепианный цикл "Картинки с выставки" был создан под впечатлением от безвременой кончины близкого друга Мусоргского - архитектора Виктора Александровича Гартмана. Полный тоски и печали вокальный цикл "Без солнца" написан на смерть Надежды Петровны Опочининой, в которую композитор был влюблён. Краеугольным камнем оперы "Борис Годунов" становится идея детоубийства. И наконец, вершина величания Безносой - "Песни и пляски смерти".

В цикле всего четыре песни, но и их вполне достаточно для понимания воплощённых обликов Смерти. Тексты также принадлежат Голенищеву-Кутузову, очень точно подмечавшему идеи предлагаемые композитором. Во время сочинения Мусоргский вносил изменения в тексты поэта, добиваясь идеального взаимодействия музыки и слова. Целью было показать настоящее лицо смерти в разных жизненных ситуациях. Каждая песня - это внутреннее переживание человека перед страшной тайной бытия.

Это не обычные зарисовки, но настоящие музыкальные драмы. Композитор одушевляет Смерть и поручает ей роль главного действующего лица. Для характеристики коварного образа Смерти он использует определенные музыкальные жанры - колыбельную, серенаду, пляску и гимн-марш. Но в обрисовке Смерти эти жанры приобретают грубовато-мрачные, холодные оттенки. В "Песнях и плясках смерти" Мусоргский достигает небывалой силы выражения и психологической глубины, что позволяет считать этот цикл вершиной его камерного вокального творчества.

Открывает цикл душераздирающая "Колыбельная". Мы привыкли, что колыбельная песня всегда отличается спокойствием и ласковостью, умиротворённостью и неким благодушием. Колыбельная не может нести в себе негатив. В "Колыбельной" Мусоргского всё наоборот. Противоречие жизни и смерти отражается в несоответствии выбранной формы чудовищному содержанию. Всю ночь мать пытается успокоить плачущего, голодного ребёнка. Под утро к ней в комнату стучится "Смерть сердобольная" и начинает петь свою песню, погребальную. Обезумевшая от горя мать пытается её остановить, в начале просьбой и молитвой, а затем переходя на проклятия. На все увещевания Смерть отвечает со зловещим автоматизмом: "Баюшки баю-баю". В конце концов, ребёнок засыпает смертельным сном:

Возвращаясь к "Картинкам с выставки", отметим самую мистическую часть цикла - "Катакомбы (Римская гробница)". На акварели у Гартмана был изображён сам художник и его спутники, осматривающие при свете фонаря катакомбы, в далёкие времена служившие местом погребения. В пьесе две связанные между собой части. Первая (Largo) - сдержанная и внутренне напряжённая, полная величавой скорби. Из неё, на фоне тихого тремоло в верхнем регистре, появляется минорная вариация Прогулки, в которой Мусоргский разговаривает с духом Гартмана:

В некоторых изданиях название пьесы дано с ошибкой: "Con mortuis ...". В рукописи Мусоргского латинского заголовка нет вообще.

Стасов в письме к Римскому-Корсакову пишет об этом моменте:

Диалог, начавшись в горестном миноре, постепенно переходит в мажорную тональность, выводя слушателя из безысходности и обозначая примирение с необратимым. Смерть - это не добро и не зло. Это стихия, как и жизнь. Мы все умрём, оставив после себя лишь цепочки дезоксирибонуклеиновой кислоты.

И по традиции несмешная байка, ну с очень длинной бородой:

- Что Вы пишете только грустную, мрачную музыку? Слушатель хочет отдохнуть, повеселиться, уйти с концерта с радостным настроением. А Вы?! Напишите что-нибудь весёлое, бодрое. И ... распродажа пойдёт веселее, - говорил однажды издатель молодому Иоганнесу Брамсу. - Попробую, - ответил композитор. Через несколько дней он пришёл в издательство с большим свитком. - Ну что, удалось? - встретил его издатель вопросом. - Не знаю, - ответил, улыбаясь, Брамс и положил перед ним ноты. Новое произведение называлось: "Весело схожу в могилу".

Дорогой читатель, чтобы не затеряться в Океане Нот - сохраните себе постоянно пополняющийся каталог статей, нарративов и видео.